После чернобыльской катастрофы сердце некоторых деревень на Костюковщине перестало биться навсегда. В их число попала и деревня Хотимск (в народе – Малый Хотимск). Именно сюда мы отправились вместе с главным специалистом отдела контроля за соблюдением правового режима на территориях радиоактивного загрязнения Андреем Шурановым и заместителем начальника РОЧС Сергеем Ушаковым, который, кстати, родом из этих мест.
Приказ есть приказ
После аварии на Чернобыльской АЭС на правительственном уровне было принято решение о захоронении населенных пунктов с очень высоким уровнем радиации, то есть тех, где не было никаких перспектив, что жители вернутся. Приказ есть приказ. Технически это выполнялось довольно просто. После радиационной разведки отдавалось распоряжение на захоронение определенной деревни. К дому подъезжал экскаватор, вырывал котлован, затем армейский бульдозер опрокидывал дом в яму и ровнял землю. И так дом за домом.
В Костюковичском районе были захоронены 52 населенных пункта. Местным жителям было предложено переселиться в построенные современные поселки для переселенцев или же получить квартиры в разных городах тогда еще БССР.
Малый Хотимск
«При жизни» Малый Хотимск был разделен на две части – Гайковщина и Голынковщина. К моменту аварии на Чернобыльской АЭС здесь было более 80 дворов, в которых проживало около двухсот человек. В деревне была восьмилетняя деревянная школа с печным отоплением, где в каждом классе стояла грубочка. Чтобы закончить среднюю школу, детям пешком нужно было ходить за семь километров в деревню Самотевичи. Зимой же старшеклассники жили в интернате при Самотевичской школе.
В деревне был один магазин, в котором продавались и продовольственные, и промышленные товары, ФАП и почта. А деревянный сельский Дом культуры был просто огромным по деревенским меркам. В нем показывали кино – прямо Москва! Молодежь бегала на танцы, и, почитай, все сельчане ходили на праздничные концерты. Рядом с клубом находилась сельская библиотека. И все это располагалось в центре деревни.
Говорят, что в послевоенные годы здесь даже функционировала гидроэлектростанция, вырабатывавшая энергию, которой хватало для нужд Малого Хотимска и находившихся по соседству российских деревень Буковец и Прохоренки (Красногорский район Брянской области).
Малый Хотимск расположился на живописном берегу Беседи, которая считалась одной из самых чистых рек Беларуси. По словам старожилов, только в чистой воде водится столько много раков. А их в Беседи было тьма-тьмущая!
Сергей Ушаков рассказывает, как они в детстве просто жили на реке: зимой катались на коньках, играли в хоккей, а летом ловили рыбу, раков, купались и загорали на песчаных берегах Беседи. Даже бани сельчане строили только на берегу реки, ведь легче было носить воду, да и после парилки можно остудиться в речной воде. Женщины полоскали белье на реке, и даже зимой для них там делали прорубь. Зато выполосканное белье пахло невероятной свежестью.
Практически все сельчане трудились в совхозе «Самотевичи». Поля здесь засевали зерновыми, кукурузой, свеклой, а немного ранее и льном. Особенно славился колхозный сад, в котором было изобилие разных сортов яблонь, но превосходство оставалось за антоновкой, красным и белым наливом, штрифелем.
После чернобыльской катастрофы хотимчан стали переселять, начиная с 1990 года. Так семья Ушаковых переехала в деревню Сластёны Чаусского района, где Сергей окончил десять классов, а затем поступил в Могилевский машиностроительный институт, после окончания которого вернулся на Костюковщину.
Настоящие дебри
Животный мир в здешних местах лихой. Пока мы ехали на машине, по дороге нам несколько раз попались косули, которые, заслышав шум мотора там, где скрипят только от ветра деревья, мгновенно сорвались с места и убежали в лес. Одна даже перебежала нам дорогу, и лишь белое пятнышко засверкало вдали. А еще на обочинах с пожухлой прошлогодней травой мы увидели тетеревов, которые очень быстро взлетели прямо перед машиной и слегка зависли в воздухи, словно квадрокоптеры. По словам наших провожатых, видели здесь и целую поросячью семью, когда дикие кабаны с полосатым потомством не торопясь гуляли по местным раздольям. Наверняка и волки водятся в этих местах.
Въезжаем в бывшую деревню и попадаем в настоящие «чернобыльские» дебри. Сергей Ушаков рассказывает, где находилась деревянная школа, где еще виден остов кирпичной школы, построенной сразу после 1986 года, где стоял магазин, была ферма. Сергей Федорович делится, что их двор, когда-то находившийся в оживленном месте, постепенно превращался в хутор, а затем и вовсе исчез, захороненный специальной техникой. Дома, магазин и, впрочем, вся деревенская инфраструктура долго не задержались на поверхности. Как только людей переселили из Малого Хотимска, красивая цветущая деревня, где галдели дети, мычали коровы, паслись лошади, в одночасье превратилась в пустыню на обрывистом берегу Беседи. За эти 38 лет после чернобыльской трагедии масштаб «подземной деревни» уже не просматривается, так все здесь заросло травой, кустарником, деревьями, среди которых много и поваленных.
Проезжаем по улице, на которой жил Сергей Федорович. Он со своими сыновьями Захаром и Макаром несколько лет назад соорудил таблички на месте дедовского дома, а также там, где был родительский дом. На табличках – фотографии.
Едем дальше… на Бэньку, как говорили хотимчане. И тут нашему взору открываются просторы Беседи и заливных лугов. Какая же это красота!
И здесь весну никто не отменял: деревья и трава потихоньку начинают зеленеть, а обширные пойменные луга рядом с Беседью еще залиты водой. В местной криничке – чистая родниковая вода, прозрачная, как слеза младенца, и, по словам Сергея Ушакова, очень вкусная. Он берет оставленную тут пол-литровую баночку и наслаждается ключевой водой. Сама видела, как бьют из земли-матушки живые ключи, выпуская на поверхность животворную влагу.
Деревня свое отжила. Но помнят ноги-то – по старой памяти шагают к месту, где стоял родительский дом. Там, где 38 лет назад по сторонам дороги были дома, теперь поле с мелкими соснами, заросли кустарника и поваленные деревья.
– Все равно не было и не будет дома роднее и уютнее, чем родительский, – делится Сергей Федорович. – Ведь самые вкусные яблоки всегда в своем саду. Правда, чтобы понять это, надо вырасти. Как и то понять, что своя земля самая лучшая… Для меня захороненная деревня – самое печальное место на свете… За эти почти четыре десятка лет, что разделяют современность и чернобыльскую трагедию, люди обжились на новых местах. Но забыть, где родились, не в силах.
Ностальгия
Малый Хотимск – безнадежное ностальгическое прошлое, которое оживает, когда раз в год, на Радоницу, на местечковые кладбища съезжаются дети, внуки и правнуки бывших жителей деревни, чтобы почтить память ушедших в мир иной предков. Машины из Минска, Витебска, Могилева и других белорусских и российских городов привозят потомков хотимчан. Словно на мгновение «чернобыльская» деревня оживает: в ней слышатся голоса взрослых, смех детей и бесконечные воспоминания о прошлой, давно ушедшей жизни.
Здесь же, на одном из кладбищ, захоронен Иван Григорьевич Зайцев, который прошел всю Великую Отечественную войну, будучи снайпером 515-го стрелкового полка, сражаясь на 1-м Белорусском фронте. За образцовое выполнение заданий командования в боях с немецко-фашистскими захватчиками сержант Иван Зайцев был награжден тремя орденами Славы, таким образом став полным кавалером ордена Славы. Именно за его могилой все это время ухаживает Сергей Ушаков вместе с друзьями и семьей.
Храм-призрак
На обратной дороге мы заезжаем в такую же выселенную деревню – Самотевичи, которая, кстати, упоминается еще в 1585 году. И здесь вместо домов – холмы, под которыми погребены жилища. Но там сохранились руины огромной и величественной Свято-Троицкой церкви XIX века. Сейчас ее окружают километры леса. Впрочем, по словам Сергея Ушакова, ежегодно здесь добровольцами из числа сотрудников РОЧС наводится порядок: вокруг храма вырезаны ветхие деревья, скошена трава, убран кустарник. Рядом с храмом кое-где проступают остатки асфальтированных дорожек – они напоминают о жизни, которая здесь бурлила. Кроме храма-призрака, от деревни остались только кладбище и камень, установленный на месте дома знаменитого поэта-земляка Аркадия Кулешова. Находясь там, невольно ощущаешь себя персонажем фильма про апокалипсис. Свято-Троицкая церковь – единственное строение в радиусе 20 километров, разрушить которое просто не поднялась рука человека.
Справочно
Чернобыльская катастрофа стерла с карты Беларуси 485 сел. А во время Великой Отечественной войны немецкие захватчики уничтожили и сожгли вместе с населением 628.
Фото Людмилы Смоляковой и из личного архива Сергея Ушакова
